В понедельник ночью яхта где-то бросила якорь, но она остановилась
уже после того, как я получил ужин, и возобновила путь до завтрака, то есть
рано утром во вторник. Почти все время шел дождь, барабанивший по крышке
люка.
Когда моряк принес завтрак, то открыл люк и закрепил его. Моя бурная
радость по этому поводу была весьма трогательной.
Вскоре машину застопорили и подняли паруса. Серое небо постепенно
прояснилось.
Я ел сваренные вкрутую яйца и яблоко и думал о толстом ломте хлеба,
на который мой тюремщик впервые намазал масло. Затем я оторвал от рубашки
пуговицу и, использовав ее в качестве скребка, перенес все масло, какое мне
удалось соскрести, на неподатливые гайки и болты сливного рычага. Потом я
съел хлеб. Потом сел на пол и начал поочередно разогревать обе гайки рука-
ми, уповая на то, что масло и свиной жир, растаяв, попадут на винтовую
резьбу. Затем я вырвал из брюк кусок прорезиненной корсажной ленты и выло-
вил со дна одного из рундуков белую сетку, которую убрал туда, когда перес-
тало штормить.
Пожалуй, я не питал больших надежд на успех и делал все это, чтобы
чем-то заняться. Я дважды обернул корсаж вокруг гайки шатуна, поскольку она
находилась ближе, а сверху приладил хромированный крючок - с его помощью
сеть раньше крепилась к верхней койке. И я потянул сеть.
Продержавшись секунду, крючок заскользил по ткани и соскочил. Я поп-
робовал снова, сложив корсаж таким образом, чтобы резинка с одной стороны
легла на гайку, а с другой - под крючок. Теперь крючок сидел крепко. Гайка
тоже.
Я дернул несколько раз. Когда я потянул слишком сильно, крючок, кор-
саж - все слетело. Я в отчаянии швырнул сеть обратно в рундук.
А затем я просидел целую вечность, зажав в руке гайку шатуна, пока
она не стала такой же теплой, как горстка пенсовых монеток в ладошке ребен-
ка. Потом я трижды быстро обмотал гайку корсажной лентой, чтобы было удоб-
нее за нее ухватиться, и налег из последних сил.
Корсаж провернулся у меня в руке. Будь все проклято, безнадежно поду-
мал я. Я расправил полоску прорезиненной ткани и снова намотал на гайку,
попытавшись покрепче сжать ее пальцами. Корсаж снова провернулся.
Возможно, это покажется нелепостью, но лишь после того, как он крута-
нулся в третий раз, намного легче, я осознал, что это гайка поворачивается
на болте, а не корсажная лента на гайке.
Невероятно. Я сидел на полу, широко разинув рот, как идиот. Восторг
клокотал у меня в горле, словно сдавленный смех. Если мне удалось отвинтить
одну гайку, как насчет второй?
Время не имело значения, когда я возился с первой гайкой. Мне больше
нечем было заняться. Взявшись за вторую, шарнирную гайку, я сгорал от не-
терпения.
Я разогрел гайку, обмотал корсажной лентой и поднатужился. Никакого
результата. Я снова поднатужился. Глухо.
Она должна, крутиться, яростно думал я. Просто обязана. После еще
нескольких бесплодных попыток я начал сначала.
Наверное, эксперимент с крючком все-таки сыграл определенную роль. Я
выгреб сеть из рундука, насадил крючок на шарнирную гайку и с воодушевлени-
ем принялся за работу, возвращая крюк на место всякий раз, когда он соска-
кивал. Затем я заставил себя прогреть гайку так же тщательно, как и первую,
чтобы жар моих рук проник внутрь, где растопленный жир и краткое тепловое
расширение металла сделают свое дело. После я опять закрутил корсаж вокруг
гайки и сделал длинный и мощный рывок, едва не порвав связки руки и спины.
На этот раз корсажная лента повернулась. И снова я не смел поверить,
что действительно сделал невозможное, до тех пор, пока гайка, после треть-
его оборота, не стала отвинчиваться быстрее. Я взобрался на парусный рундук
и украдкой выглянул на свободу. Слева я видел только небо и море, сверкав-
шее в лучах солнца. Я повернул голову направо и чуть не свалился со своего
насеста. Справа белел парус, а в просвете под ним, довольно близко, виднел-
ся ослепительно зеленый и скалистый берег. Трудный момент. Мне вдруг пришло
в голову, что, если он неожиданно явится сейчас, чтобы закрыть люк, я по-
чувствую своего рода извращенную благодарность.
Только отчаяние побудило меня сделать, то, что я сделал дальше, ибо я
не сомневался: поймав меня на пути к бегству, он свяжет мне руки и оставит
прозябать в темноте на голодном пайке.
Риск, что ускользнуть незаметно не удастся, был огромен. Мое нынешнее
положение можно назвать почти терпимым, после поимки оно таким не будет.
Однако если я не собирался рисковать, зачем я так долго трудился над
гайками? Я вернулся к туалету и полностью отвинтил их. Я выбил болты и вы-
тащил рычаг целиком. Без него невозможно спустить воду. Я мрачно подумал,
что это явится дополнительным осложнением, если я снова окажусь в каюте -
без рычага.
Палуба выглядела пустынной, и мне, как и раньше, не удавалось рас-
смотреть, стоит ли кто-нибудь у руля или яхта плывет в режиме автоматичес-
кого управления.
Я колебался, но только мысленно. Вспоминая теперь о тех минутах, я
понимаю, что на самом-то деле двигался очень быстро.
Я подтянул внутрь шарнирные опоры люка, как обычно поступали, когда
хотели закрыть люк из каюты. Это ослабило натяжение цепей, лежавших на
крышке крест-накрест.
В сильно сузившееся отверстие, которое стало немногим больше щелки, я
просунул рычаг, метя туда, где звено цепи висело на крюке. В результате
долгих часов наблюдений я пришел к выводу. Что других креплений цепей не
существует. Мои тюремщики просто накинули цепи на крюки уток и посчитали,
будто этого вполне достаточно, поскольку не сомневались, что я не найду
способа снять их. Я продел конец рычага в кольцо, надежно насадил цепь на
свое орудие и нажал. Словно по волшебству вся цепь с изумительным изящес-
твом легко скользнула в сторону, и звено соскочило с утки.
Не тратя времени даром, разве только на мысленные овации, я вновь за-
работал рычагом, на сей раз освобождая конец продольной цепи, закрепленный
в носовой части. И опять звено соскользнуло с крюка без особых проблем.
У меня не осталось выбора. Я не мог вернуть цепи на прежнее место.
Теперь я просто обязан открыть люк и выбраться отсюда. Назад пути не было.
Я прихватил с собой рычаг как последнее спасительное средство на слу-
чай поимки. Сначала я положил его на палубу. Потом обеими руками снял крыш-
ку люка с шарнирных опор, откинул ее и начал осторожно опускать вниз, пока
она мягко не легла на доски - я не мог допустить, чтобы люк с грохотом
распахнулся и мои тюремщики в полном составе сбежались на шум.
Я ползком выбрался на палубу и лег на живот. Перекатился вправо, под
кливер. Дотянулся до поручней, ухватился за них обеими руками и стремитель-
но сиганул за борт, войдя в воду ровно, ногами вперед, "солдатиком".
Это не самый безопасный способ покинуть корабль, но я выжил и оста-
вался под водой столько, сколько выдержали мои легкие. Всплытие на повер-
хность явилось одним из самых критических моментов в моей жизни. Я осторож-
но приподнял над волнами рот, нос и глаза: яхта находилась в сотне ярдов от
меня и спокойно шла дальше.
Вдохнув побольше воздуха, я снова нырнул и поплыл под водой к берегу.
Я двигался плавно, стараясь не поднимать брызг, которые могут привлечь вни-
мание.
Вода была прохладной, но не такой холодной, как я ожидал. Когда я вы-
нырнул снова, берег виднелся примерно в миле, хотя на море расстояния об-
манчивы. Яхта мирно следовала своим курсом. Я догадывался, что судно навер-
няка носит какое-то название, но от волнения я его не разглядел. Интересно,
как скоро они заметят мое исчезновение? Если повезет, то не раньше ужина.
Земля впереди казалась весьма гостеприимным пристанищем. Слева лежал
скалистый берег с утесами, поросшими травой. Прямо передо мной простиралась
местность с более богатой растительностью, домами, отелями и песчаным пля-
жем. Цивилизация, горячая ванна, свобода и бритва. Я упорно плыл к ним, де-
лая короткие передышки. Миля -это слишком длинная дистанция для среднего
пловца, а сил у меня было намного меньше, чем двенадцать дней назад.
Я оглянулся на яхту. Она шла вдоль берега и удалилась уже на прилич-
ное расстояние, уменьшаясь с каждой минутой. Грот потихоньку обвис на мач-
те. Господи, подумал я с замиранием сердца, если они спустят паруса, то
увидят открытый люк. Время истекло. Они поняли, что я сбежал. Я греб к бе-
регу, рассекая волны, пока у меня не закружилась голова от напряжения. Я
плыл, пока серый туман не встал перед глазами и еще более серым туманом не
заволокло сознание.
Я не собирался возвращаться в темную дыру. Я решительно не мог, и все
тут.
Когда я оглянулся в следующий раз, паруса были уже убраны и яхта раз-
ворачивалась.
В песчаной бухте высились отели. Два больших белых отеля, опоясанных
рядами балконов, а вокруг рассыпано множество строений поменьше. На пляже
отдыхали люди, четыре или пять человек стояли в воде. Около пятисот ярдов.
Мне понадобится несколько лет, чтобы проплыть пятьсот ярдов.
Я неистово рвался вперед, заставлял работать свои обмякшие мускулы.
Только бы добраться до остальных купальщиков, тогда в воде станет просто
одной головой больше.
Под парусами яхта шла не очень шустро. Запустив двигатель, они воз-
вратились бы быстрее. Я не смел оглянуться, опасаясь увидеть их за спиной.
В своем воображении я слышал, как моряк кричит, указывая в мою сторону, и
направляет яхту, чтобы перехватить беглеца, чувствовал, как меня цепляют
баграми и втаскивают на борт. Когда я наконец отважился посмотреть, положе-
ние было довольно скверным, но все-таки судно находилось пока слишком дале-
ко и мне не удалось никого разглядеть.
Обернувшись в следующий раз, я встревожился не на шутку. Они настига-
ли меня с бешеной скоростью. До ближайшего мыса по-прежнему оставалось око-
ло трехсот ярдов, и в том месте из воды поднималась скала с неровными кра-
ями, а не пологий пляж. Песок устилал середину залива, два изогнутых мыса,
полукругом вдававшихся в море, представляли собой невысокие отвесные утесы.
Я решил, что мне никогда не добраться до песчаной отмели.
И все же... у парусных судов глубокая осадка. Мои преследователи не
смогут причалить к пляжу. Может, я в итоге сумею туда доплыть.
Я чувствовал себя безмерно усталым и отяжелевшим. Самый трудный
стипль-чез никогда не изматывал меня до такой степени, даже скачки, которые
я проиграл из-за плохой физической формы. Я продвигался вперед все медлен-
нее и медленнее, тогда как сейчас все решала именно скорость. Под конец ме-
ня уже заботило только одно - как бы удержаться на поверхности.
Течение, которое я сначала не заметил, относило меня влево, сбивая с
нужного направления. Не бурная стремнина, но весьма утомительно: у меня не
осталось сил, чтобы бороться с ним.
Я опять посмотрел назад. Просто кошмар. Я различил своего моряка на
палубе: он стоял на носу, прикрывая рукой глаза от солнца. Их курс сейчас
пролегал гораздо ближе к берегу, чем тогда, когда я прыгнул за борт, и, по-
хоже, именно береговую линию он старательно обшаривал взглядом.
Я плыл дальше, бессмысленно загребая воду ослабевшими руками. Я пони-
мал, что мне не добраться до песчаного пляжа. Течение неумолимо сносило ме-
ня к левому, более крутому берегу залива; там меньше чем в десяти футах над
уровнем моря росли деревья, а под ними лежали голые скалы.
Я достиг предела и подумал оцепенело, что лучше утонуть, чем снова
попасться им в руки; правда, я серьезно сомневался, можно ли хладнокровно
утопиться, и как раз в этот миг внезапно обнаружил, что больше не вижу от
края до края побережье, раскинувшееся на несколько миль. Наконец меня при-
няли спасительные объятия залива. Оглянувшись, я не увидел яхту.
Суденышко недолго оставалось вне пределов видимости. Медленно двига-
ясь по прямой, яхта доплыла до середины бухты и там бросила якорь. Я с тос-
кой следил за ее перемещением, поглядывая через плечо. И видел, как команда
поспешно освобождает от креплений черную резиновую шлюпку и спускает ее за
борт. Еще я успел мельком заметить, как они погрузили в лодку мотор и вес-
ла, и туда же с яхты перебрались два матроса.
Я услышал, как застрекотал лодочный мотор. До берега оставалось рукой
подать - не больше тридцати футов. Они превратились в тридцать миль. Прямо
передо мной вынырнула рукотворная бетонированная площадка, расположенная в
скалах, у самой кромки воды. Я искоса глянул вдоль берега: по всему пляжу
понастроили немало таких сходней. Для удобства купальщиков. Самая желанная
в мире помощь пловцу, который продвигается вперед со скоростью улитки и ко-
торому церберы дышат в спину.
Шлюпка отчалила от судна, стоявшего на якоре, и развернулась своим
громоздким корпусом, взяв курс на берег.
Я добрался до бетонных сходней. Это была ровная ступенька, всего на
несколько дюймов выступавшая из воды. Просто ступенька. Никаких поручней,
чтобы подтянуться и вылезти. Я оперся ладонью о бетон, приподнялся на фут,
напрягая обмякшие, трясущиеся как желе мускулы, и неуклюже выполз из воды,
распластавшись на животе.
Этого мало. Мало. Шлюпка причалит, пока я тут лежу.
У меня бешено колотилось сердце. От страха и напряжения в равной ме-
ре. Я находился в отчаянном положении. И только это заставило меня встать
на четвереньки и поползти в скалы в поисках убежища.
Казалось, в обычном состоянии пройти здесь можно довольно легко. Бе-
рег был пологим, подъем не требовал особых усилий. Здоровый человек одолел
бы его с легкостью. Ребенок мог бы вприпрыжку взбежать там, где я взбирался
с огромным трудом. Я вскарабкался футов на шесть по скалистой осыпи и нашел
узкую впадину, наполовину заполненную водой. Я скатился в углубление и, за-
дыхаясь, лег. Измученный и обессиленный, я прислушивался к. неумолимо на-
раставшему рокоту подвесного мотора.
Они наверняка заметили меня, в отчаянии подумал я. Видели, как я вы-
бирался из моря. Но, задержись я у кромки воды, они настигли бы меня еще
быстрее. Я лежал, мучительно переживая свое поражение, и совершенно не
представлял, как вынесу то, что меня ожидало.
Лодка пророкотала где-то совсем рядом. Я не поднимал головы. Им при-
дется высадиться, разыскать меня и тащить. Если мне удастся подать голос, я
буду звать на помощь до тех пор, пока кто-нибудь из людей на пляже не обра-
тит внимание, хотя издалека они могут решить, не разобравшись, что это все-
го лишь веселый розыгрыш.
Мотор заглох, я услышал голос своего моряка: он не кричал, но говорил
достаточно громко.
- Прощу прощения, вы не видели нашего друга? Он приплыл из открытого
моря. Мы думаем, он свалился за борт.
Ему ответил женский голос, прозвучавший так близко от меня, что я ед-
ва не потерял сознание.
- Нет, я никого не видела.
Моряк сказал:
- Он принимает наркотики. Он, возможно, вел себя странно.
- Поделом ему, - ханжески заметила женщина. - Я читала все время.
Я не видела его. Вы приплыли с той яхты?
- Верно. Нам кажется, он упал за борт где-то здесь. Мы слышали
всплеск, но решили, что это всего лишь рыба. А потом спохватились.
- Извините, - сказала она. - Почему бы вам не расспросить на пля-
же?
- Просто мы начали с этой стороны, - ответил он. - Мы поищем вок-
руг.
Весла с лязгом вставили в уключины, затем раздался плеск и скрип, из
чего следовало, что они поплыли дальше. Я замер без движения в своем убежи-
ще и надеялся, что с женщиной не приключится истерика, когда она меня уви-
дит; я опасался, что она позовет их обратно.
Я хорошо слышал, как дальше по берегу моряк громко задавал тот же
вопрос кому-то другому. Женский голос произнес:
- Не бойтесь. Я знаю, что вы там.
Я не ответил ей. От неожиданности я задохнулся окончательно, хотя и
так еле переводил дух. После паузы она спросила:
- Вы употребляете наркотики?
- Нет, - отозвался я. Мой голос был чуть громче шепота.
- Что вы сказали?
- Нет.
- Гм. Пожалуй, вам лучше не двигаться. Они весьма методичны. Думаю,
мне лучше продолжить чтение.
Невероятно, но я последовал ее совету: я неподвижно лежал по пояс в
воде и чувствовал, как легкие и сердце постепенно привыкают работать в бо-
лее спокойном ритме.
- Они высадились на пляж, - сообщила она.
Мое сердце вновь затрепетало.
- Они обыскивают местность? - встревоженно спросил я.
- Нет. Задают вопросы, я полагаю. - Она помолчала. - Они преступ-
ники?
- Не знаю.
- Но... они заберут вас отсюда силой? На глазах у людей?
- Да. Вы же слышали, что они говорят. Если я позову на помощь, они
заявят, что я не в себе из-за наркотиков. Никто их не остановит.
- Они обходят дальний конец бухты, - сказала она. - Расспрашивают
людей.
- Меня зовут Рональд Бриттен, - сказал я. - Я живу в Ньюбери, и я
бухгалтер. Меня похитили двенадцать дней назад и с тех пор держали на этой
яхте, и я не знаю, по какой причине. Поэтому пожалуйста, кем бы вы ни были,
если им удастся снова затащить меня на яхту, не сообщите ли вы в полицию?
Мне на самом деле отчаянно нужна помощь.
Повисло напряженное молчание. Я подумал, что переусердствовал и она
мне не поверила. И все же я должен был сказать ей, на всякий случай. Оче-
видно, она приняла решение.
- Ну тогда... - энергично начала она, - вам самое время исчезнуть.
- Куда?
- В мою спальню, - заявила она. Она умела наносить мастерские удары
в интеллектуальное солнечное сплетение. Несмотря на то, что ситуация в це-
лом сложилась угрожающая и безотрадная, я едва не рассмеялся.
- Вы меня видите? - поинтересовался я.
- Я вижу ваши ноги. И я видела вас полностью, когда вы выбрались из
моря и карабкались вверх.
- И как я попаду в вашу спальню? На мне мокрая рубашка и трусы, и
больше ничего.
- Вы хотите избежать встречи с теми людьми или нет?
На это нечего было возразить.
- Не двигайтесь, - резко предупредила она, хотя я и не думал шеве-
литься. - Они смотрят сюда. Кто-то там как будто показывает в нашу сторо-
ну.
- О Господи.
- Не двигайтесь. - Наступила продолжительная пауза. Потом женщина
сказала: - Они возвращаются вдоль берега к своей лодке. Если они около нее
не задержатся, а пойдут дальше тем же путем, мы тронемся.
Я молча ждал и про себя твердил нечто вроде молитвы.
- Над нами тропинка, - промолвила она. - Я подам вам полотенце.
Обернитесь им и поднимайтесь на тропинку.
- Они приближаются?
- Да.
Купальное полотенце с яркими полосками, сложенное треугольником, по-
явилось из-за скалы у меня над головой. Меньше всего на свете мне сейчас
хотелось вставать и покидать надежное убежище. Моя нервная система целиком
восставала против этого.
- Поторопитесь, - сказала она. - Не оглядывайтесь.
Я поднялся, весь мокрый, повернувшись спиной к морю. Я схватил поло-
тенце, завернулся в него как в саронг и решительно начал штурмовать скалис-
тый подъем к тропе. Короткая передышка в полузатопленной впадине на удивле-
ние придала мне бодрости, а может, это был обыкновенный страх. В любом слу-
чае я преодолел вторую ступень восхождения намного проворнее, чем первую.
- Я иду сзади, - раздался ее голос. - Не оглядывайтесь. Когда до-
беретесь до тропинки, поверните направо. И не бегите.
- Да, мэм, - прошептал я. Никогда не спорьте с ангеломхранителем. С
обеих сторон тропинку окаймляли деревья, чудом выросшие на голых скалах,
кое-где прикрытых песком. Сквозь ветви пробивался рассеянный солнечный
свет, и в любое другое время я нашел бы, наверное, что здесь очень мило.
Вскоре тропинка сделалась шире, и женщина зашагала рядом со мной,
между мною и морем.
-Сверните налево на боковую дорожку, - предупредила она, с трудом
поспевая за мной. - И не бегите так быстро.
Я с любопытством покосился на нее, желая узнать, как она выглядит.
Она оказалась под стать своему голосу: дама средних лет в очках, чуждая
легкомыслию, имевшая весьма деловитый вид. Уверенная в себе. Высокая -
почти шести футов. Худая и далеко не красавица.
Она была одета в светло-розовую кофточку, бежевые хлопковые брюки и
сандалии. В руках она несла объемистую холщовую пляжную сумку. Пляж. Купа-
ние. В марте.
- Что это за место? - спросил я.
- Кала Санта-Галдана.
- Где это?
- На Менорке, конечно.
- Где?
- Не надо останавливаться. Менорка.
- Остров, который рядом с Майоркой?
- Разумеется. - Она запнулась. -А вы не знали?
Я покачал головой. Боковая дорожка взбежала на вершину пологого скло-
на и начала спускаться с противоположной стороны, под сенью более густой
рощицы.
Женщина пристально посмотрела направо, когда мы миновали уступ.
- Ваши друзья идут по нижней тропинке и направляются туда, где я си-
дела. Полагаю, неплохо бы немного поторопиться, как вы считаете?
- Не то слово, - отозвался я. Поспешить означало спотыкаться босыми
ногами о всяческие полузасыпанные песком камни и вновь почувствовать удру-
чающую слабость, от которой подгибались колени.
- Пока они ищут вас на скалах, мы дойдем до моего отеля, - заметила
она.
Я плелся дальше, не тратя слов даром. Оглянулся через плечо. Только
пустынная тропинка. Фурии не гнались за мной. Так почему же у меня было та-
кое ощущение, словно они могли видеть сквозь заросли деревьев, сквозь землю
и точно знали, где меня искать?
- По тому мостику и через дорогу. Туда, - показала она. - Вот и
гостиница.
Это оказался один из двух больших белых отелей. Мы благополучно дос-
тигли широких стеклянных дверей и вошли внутрь. Беспрепятственно пересекли
вестибюль и сели в лифт. Поднялись на пятый этаж. Она извлекла из пляжной
сумки связку ключей и открыла номер 507.
По пути мы почти никого не встретили. Солнце еще хорошо пригревало,
так что курортники продолжали загорать на пляже, а обслуживающий персонал
- отсыпаться.
В 507-м номере имелся балкон с видом на море, две одинаковые кровати,
два кресла, желтый ковер и оранжевые с коричневым занавески. Обычный гости-
ничный номер, в котором на первый взгляд почти не было вещей моей спаси-
тельницы.
Она приблизилась к широко распахнутой стеклянной двери и шагнула на
балкон.
- Не хотите полюбоваться? - спросила она. Я осторожно выглянул
из-за ее плеча. С высоты великолепно просматривался весь залив. В середине
залива стоял на якоре парусник. На песке лежала резиновая лодка. Мыс, где я
выполз из моря, остался справа, тропинка, что вела к нему с пляжа, вилась
среди деревьев, словно пятнистая желтая змея.
По тропе к пляжу двигались двое мужчин, мой надзиратель шел впереди.
Они устало добрели до шлюпки, до сих пор не переставая озираться по сторо-
нам, и столкнули ее в воду.
Оба забрались в лодку, запустили подвесной мотор и помчались прочь от
пляжа. Я чувствовал себя совершенно опустошенным.
- Не возражаете, если я сяду? - сказал я.