- Мы знакомы? - смущенно спросил я, вставая.
- Конечно. - В ее манерах сквозило смирение, словно она часто ока-
зывалась в неловких ситуациях подобного рода. - Обратитесь к своей памяти:
длинные волосы, ни грамма помады, грязные джинсы и пони.
Я взглянул на коротко подстриженные пышные волосы, модную косметику,
широкую, расклешенную коричневую юбку в сочетании с элегантным меховым жа-
кетиком до талии. Чья-нибудь дочка, подумал я, недавно и весьма успешно вы-
росшая.
- Чья вы дочь? - спросил я.
- Моей мамы.
- Логично.
Она развлекалась, наслаждаясь впечатлением, которое производила на
мужчин.
- Джосси Финч собственной персоной.
- Вот это да, - отозвался я.
- Куколка всегда превращается в бабочку.
- И куда вы полетите?
- Да, я слышала, что вы находчивы, - сообщила она.
- Боюсь, Тревора здесь нет.
- Все еще в отпуске?
Я кивнул.
- Тогда мне поручено передать сообщение вам, если вместо него я най-
ду вас.
- Присядете? - предложил я, указав на стул.
- Нет времени. Простите. Сообщение от папы. Вы что-нибудь предприни-
маете, чтобы уладить дело с налоговой инспекцией? Он сказал, что решительно
не намерен встречаться ни с какими такими-сякими инспекторами в следующий
вторник, или что-то в этом духе, столь же грозное.
- Ему не придется.
- Он также говорит, что послал бы сегодня утром со мной какую-то
книгу мелких расходов, но его секретарша больна. Если хотите знать мое мне-
ние, это самое болезненное создание из всех, когда-либо ломавших ногти на
пишущей машинке. И она что-то там не сделала с расписками, или кассовыми
чеками, или чем-то еще, что вам нужно. Однако... - Она выдержала паузу,
театрально вздохнув. - Отец говорит, если вы не откажетесь заглянуть се-
годня вечером, вы сможете совершить вместе с ним вечерний обход конюшен,
потом пропустите по стаканчику, и он лично передаст в ваши горячие ладошки
книгу, из-за которой ваш помощник сводил его с ума.
- С удовольствием, - согласился я.
- Хорошо. Я передам папе.
- А вы будете?
- О, - сказала она со смехом в глазах, - немного неуверенности -
это пряная приправа к пресному блюду.
- И разнообразит острыми ощущениями вашу жизнь тоже.
Она подарила мне ослепительную улыбку, круто повернулась на каблуках,
так что закружилась юбка и взметнулись волосы, и вышла из кабинета.
Джосси Финч, дочь Уильяма Финча, владельца Эксвудских конюшен. Я знал
ее отца, как и все жокеи-любители, выступающие давно, знают всех лучших
тренеров: достаточно, чтобы поздороваться и перекинуться парой слов на
скачках. Он принадлежал к числу тех клиентов из скакового мира, кто вел де-
ла с фирмой еще до моего появления в ней, и Тревор предпочитал заниматься
ими самостоятельно, поэтому я никогда не бывал в конюшнях Финча.
Мне очень хотелось пойти, несмотря на все мои неприятности. На его
попечении находилось примерно девяносто лошадей, как для гладких скачек,
так и для скачек с препятствиями. Победители среди них рассматривались как
нечто само собой разумеющееся. Не считая Гобелена, я в основном скакал на
лошадях среднего класса, хозяева которых больше тешили себя надеждой на вы-
игрыш, чем ожидали его. Увидеть крупную коневодческую ферму, полную лучших
скаковых лошадей королевства, всегда было праздником. Там мне не грозит
опасность стать жертвой похищения. И Джосси как изысканное лакомство на де-
серт.
Когда вернулись Питер и Дебби, я набросился на них из-за того, что
они ушли, не закрыв входную дверь. Они тотчас сделали обиженный вид и ска-
зали, что, с их точки зрения, в этом не было необходимости: я оставался на
месте и мое присутствие наверняка помешало бы злоумышленникам пробраться
внутрь и украсть что-нибудь.
Рассудив более здраво, я пришел к выводу, что сам виноват. Мне следо-
вало бы закрыть за ними дверь. Придется менять многие из своих привычек.
Вместо Джосси Финч в офис спокойно мог войти мой враг.
Часть дня я потратил на мистера Уэллса, но гораздо больше времени я
посвятил попыткам напасть на след Конната Пависа.
В нашей картотеке имелся его адрес, сохранившийся с той поры, когда
он подделывал счета и за пять лет выдоил из своей фирмы четверть миллиона
фунтов. Аудиторскую проверку фирмы обычно осуществлял Тревор. Однажды Тре-
вор долго болел, залечивая язву, вместо него аудит проделал я и случайно
обнаружил надувательство. Мошенничество принадлежало к разряду таких, в ка-
кие невозможно поверить, даже если факты у вас перед глазами. Коннат Павис
был действующим директором и платил налоги с весьма приличной прибыли. Со-
лидные суммы, сокрытые от налогов, бесследно исчезли, но сам Коннат оказал-
ся недостаточно проворным.
Я попробовал найти его по старому адресу. Резкий голос сообщил мне по
телефону, что новые жильцы понятия не имеют, где находится Павис, выразили
пожелание, чтобы их перестали беспокоить, и сожаление, что они вообще
въехали в дом проходимца.
Я попробовал связаться с его адвокатами, которые остолбенели, услы-
шав, кто его ищет. Они сказали, что не могут разглашать нынешний адрес кли-
ента без его разрешения: их тон не оставлял сомнений, скорее Шейлок пожер-
твовал бы деньги на приходской благотворительный базар, чем Павис дал такое
разрешение.
Я попытал счастья в Лейхиллской тюрьме. Безрезультатно.
Наконец, я попытался обратиться к одному из своих знакомых по скач-
кам. Его звали Вивиен Иверсон, он содержал игорный клуб в Лондоне и, каза-
лось, всегда был в курсе всех скандалов на почве коррупции до того, как они
становились общественным достоянием.
- Дорогой мой Ро, - сказал он, - ты ужасно не популярен в этих
кругах, разве ты не знаешь?
- Догадываюсь.
- Ты повергаешь в трепет растратчиков, друг мой. Они толпами бегут
из Ньюбери.
- Ну, конечно. И еще я каждый год облегчаю карманы призера Дерби.
- Можешь шутить сколько угодно, дружище, но недавно прошел слух...
- Он замялся. - Видели, как те двое маленьких обманщиков, Глитберг и Он-
слоу, разговаривали с Пависом, который избавился от тюремной бледности с
помощью кварцевой лампы. Из вполне надежного источника мне известно, что
главной темой их совместного выступления была лютая ненависть к Бриттену.
- С предполагаемым отмщением?
- Никаких сведений, дружище.
- Не мог бы ты выяснить?
- Я только слушаю, мой дорогой Ро, - заметил Вивиен. - Если я уз-
наю, что топор войны вырыт, я сообщу тебе.
- Ты прелесть, - сухо сказал я.
Он расхохотался.
- Коннат Павис приходит сюда играть почти каждую пятницу.
- Во сколько?
- Ты задаешь слишком много вопросов, дружище. После обеда и до рас-
света.
- Как насчет предоставления мне разового членства?
Он тяжело вздохнул.
- Если ты склонен к самоубийству, я скажу управляющему, чтобы он
впустил тебя.
- Увидимся, - ответил я. - И спасибо.
Я повесил трубку и с унылым видом уставился в пространство. Глитберг
и Онслоу. Каждый получил по шесть лет и освобожден досрочно за хорошее по-
ведение... Вероятно, они познакомились с Коннатом Пависом в Лейхилле, и ед-
ва ли кому-то из них послужило утешением, что я посадил всех троих.
Глитберг и Онслоу служили в местном городском совете и обкрадывали
доверчивых налогоплательщиков, а я вышел на них по следам некоторых махина-
ций, которые они проворачивали совместно с одним из моих клиентов. Мой кли-
ент отделался штрафом и с бранью забрал у меня свои дела.
Мне стало интересно, сколько времени все растратчики, нечестные адво-
каты и коррумпированные политики проводят в Лейхиллской тюрьме, вынашивая
планы новых махинаций, в ожидании момента, когда их выпустят. Глитберг и
Онслоу, должно быть, освободились около шести месяцев назад.
Дебби ушла к зубному врачу, а Питер на свои бухгалтерские курсы, и на
этот раз я тщательно закрыл за ними дверь.
Я слишком сильно устал, чтобы дальше ломать голову над проблемами
мистера Уэллса. Страх, пережитый утром, рассеялся, но даже крепкое тонизи-
рующее средство в лице Джосси Финч не могло изгнать ощущение постоянной уг-
розы. Я подремал часок в кресле, которое предназначалось для особо важных
клиентов, и когда пришло время, запер картотеку, свой стол и каждую дверь в
офисе и спустился к машине.
За спинками передних сидений никто не прятался. Никто не подстерегал
у автостоянки. В багажнике - ничего, кроме чемодана, который я положил ту-
да утром. Я завел машину и выехал на дорогу, не потревоженный никем и ни-
чем, помимо собственных нервов.
Конюшни Уильяма Финча находились на юго-западе Ньюбери: гигантский
комплекс построек раскинулся в долине, а на склоне холма высился викториан-
ский особняк, УВИТЫЙ плющом. Я подъехал к дому как раз в тот момент, когда
Финч выходил из него, и мы вместе пешком спустились вниз к первому блоку
боксов.
- Рад, что вы смогли приехать, - сказал он.
- Я сделал это с удовольствием.
Он непринужденно и обаятельно улыбнулся. Высокий человек лет пятиде-
сяти, уже начавший седеть, он превосходно владел собой и прекрасно управлял
конюшней. У него было широкое лицо, крупный, красивой формы рот и внима-
тельный взгляд. Благодаря его заботам и лошади, и их владельцы процветали.
Годы успеха позволили ему занять положение, которым он откровенно наслаж-
дался.
Мы переходили из стойла в стойло, в каждом задерживаясь на пару ми-
нут. Финч объяснял, на какую из лошадей мы смотрим, и добавлял несколько
слов о ее родословной и спортивной форме. Каждый раз он обменивался впечат-
лениями с конюхом, отвечавшим за данную лошадь, и главным конюхом, совер-
шавшим обход вместе с нами. Если все было в порядке, Финч похлопывал скаку-
на по шее и угощал морковкой из сумки, которую нес главный конюх. Ежевечер-
ний осмотр конюшен являлся весьма важным и широко распространенным обычаем,
которого придерживался каждый тренер в королевстве.
Мы подошли к пустому деннику в конце ряда. Финч с улыбкой указал на
него.
- Ивански. Мой участник в розыгрыше Национального. Его повезли в Ли-
верпуль.
Я едва не разинул рот, точно идиот. Я так долго был оторван от нор-
мального мира, что совершенно забыл о скачках на Большой Национальный приз,
которые состоятся в ближайшую субботу. Я откашлялся.
- У него, должно быть... э... достаточно хорошие шансы в своем клас-
се, - замечание вполне нейтральное, но Финч не согласился.
- Он набрал слишком большой вес по сравнению с тем, какой имел в
Хейдоке. У него неважно получается с Вассерманом, вы не находите?
Я напряженно стал вспоминать, какое мнение имел по этому поводу в
благополучной и далекой жизни три недели назад. Ничего стоящего мне в голо-
ву не пришло.
- Уверен, он справится как надо, - сказал я. Финч кивнул, как будто
не заметив слабости аргумента, и мы пошли дальше. Лошади, все до одной,
производили великолепное впечатление, лоснящиеся, тщательно ухоженные, в
отличной форме. Мой запас комплиментов иссяк задолго до того, как закончил-
ся обход конюшен.
- Хотите выпить? - спросил Финч, когда старший конюх закрыл послед-
нюю дверь.
- Это было бы великолепно.
Мы поднялись к дому, и он провел меня в гостиную, одновременно слу-
жившую и кабинетом. Диван и стулья, обитые ситцем, большой письменный стол,
сервировочный столик с напитками и бокалами, на стенах множество фотографий
со скачек, вставленных в рамки. Обстановка, обычная для процветающего тре-
нера.
- Джин? - предложил он.
- Виски, если можно.
Он угостил меня щедрой порцией виски, а себе налил джина, словно
простую воду.
- Ваше здоровье, - сказал он.
- И ваше.
Мы сделали традиционный первый глоток, и он жестом пригласил меня
сесть.
- Я нашел вам эту проклятую кассовую книгу, - сообщил он, выдвигая
ящик стола. - Тут все: книга и папка с расписками по мелким статьям расхо-
дов.
- Прекрасно.
- А что с налоговыми инспекторами?
- Не беспокойтесь. Я уже подал прошение об отсрочке.
- Но дадут ли они ее?
- До сих пор нам ни разу не отказывали, - заверил я его. - Они да-
дут еще около месяца, а к тому времени мы сделаем ваш отчет и аудиторскую
проверку.
Отдав должное джину, он удовлетворенно расслабился.
- Мы можем надеяться, что на следующей неделе Тревор будет уже здесь
и сосчитает тюки сена и седла? - с долей иронии над предстоящей тщательной
проверкой сказал он.
- Ну, - замялся я, - возможно, в конце недели или сразу после вы-
ходных. Он не вернется раньше среды-четверга. - Интересно, что означало
"возвращаюсь среду": приезжаю в среду или приду на работу?
- Я сделаю большую часть предварительной бумажной работы, чтобы сэ-
кономить ему время.
Финч повернулся к сервировочному столику и отвинтил крышку с бутылки
джина.
- Я думал, он должен приехать в понедельник.
- У него сломалась машина где-то во Франции.
- Ему повезло. - Он выпил залпом. -Однако если вы начнете рабо-
тать, то успеете с аудиторской проверкой вовремя.
- Не волнуйтесь из-за налоговой инспекции, - сказал я. Но каждый
начинал волноваться, когда получал по почте официальную повестку. Если этот
человек не просил об отсрочке и не являлся в назначенный час, инспектора
устанавливали годовой налог в таком размере, каком хотели, и эту цифру уже
невозможно было оспорить. Как правило, она намного превышала ту сумму, ко-
торую полагалось заплатить на самом деле, поэтому повесток боялись как черт
ладана.
Меня обрадовало стремительное появление обладательницы расклешенной
коричневой юбки и светлых пышных волос. Она держала рыжего кота, который
пытался выпрыгнуть у нее из рук.
- Несносное животное, - сказала она, - почему он не хочет, чтобы
его погладили?
- Он предпочитает ловить мышей, - бесстрастно ответил ее отец.
- А кажется, он только и ждет, когда его приласкают.
Кот вырвался на свободу и пустился наутек. Джосси пожала плечами.
- Привет, - обратилась она ко мне. - Вы все-таки пришли.
- М-м.
- Ну, и что он сказал? - поинтересовалась она у отца.
- Что? А... я его еще не спрашивал.
Она одарила его слегка укоризненной улыбкой и сообщила мне:
- Он хочет попросить вас скакать на его лошади.
Финч покачал головой, глядя на нее.
- Когда? - уточнил я.
- Завтра, - ответила Джосси. - В Таустере.
- Э... - сказал я, - я не в блестящей форме.
- Чепуха. Вы выиграли Золотой кубок две недели назад. Вы обязаны
быть в хорошей форме.
- Джозефина, - вмешался ее отец, - замолчи. - Он повернулся ко
мне: - Утром я улетаю в Ливерпуль, но эта лошадь заявлена в Таустере. От-
кровенно говоря, она до сих пор в списках участников потому, что коекто за-
был снять ее с состязаний до одиннадцати утра сегодня.
- Хронически больная секретарша, - пробормотала Джосси.
- Так что мы вынуждены все-таки или участвовать в забеге, или пла-
тить штраф. И я уже подумывал послать лошадь на скачки, если смогу заполу-
чить подходящего жокея.
- Большинство из них уехало на Большой Национальный, - вставила
Джосси.
- Что за лошадь?
- Блокнот. Начинающий прыгун. Четырехлетний гнедой мерин, вы видели
его в верхнем загоне.
- С гривой и хвостом соломенного цвета?
- Тот самый. Он скакал уже пару раз, подает надежды, но пока неопы-
тен.
- Последний из двадцати шести в Ньюбери, - весело пояснила Джосси.
- Не имеет никакого значения, если вы будете не в лучшей форме. - Она по-
молчала. - Мне поручено оседлать его, поэтому, может, вы окажете нам лю-
безность и приедете выступить на нем.
- Решение за вами, - сказал Финч. Внештатный конюх являлся могучим
соблазном, даже если Блокнот и не представлял собой ничего особенного.
- Да, - сдался я. - Хорошо.
- Отлично. - Джосси одарила меня мимолетной улыбкой. - Если хоти-
те, я подвезу вас.
-Я бы не отказался, - с сожалением признал я, - но сегодня ночую в
Лондоне. И поеду в Таустер прямо оттуда.
- Тогда встретимся у весовой. Кстати, Блокнот скачет в последнем за-
езде. Он еще только начинает.
Заезды новичков стипль-чеза обычно занимали первое или последнее (или
и то, и другое) места в программе скачек: соревнования, которые многие зав-
сегдатаи ипподрома пропускают, предпочитая пообедать или уехать пораньше,
пока не началась давка. Непрестижные скачки для посредственного большин-
ства, где так часто новая яркая звезда лихо вырывалась из безликой массы
аутсайдеров и начинала восхождение к славе. Участите в состязаниях для но-
вичков означало, что вы или выезжаете из дома чуть свет, или очень поздно
возвращаетесь. Но в скачках для молодняка всегда выступало намного больше
лошадей, чем во всех остальных видах соревнований.
Когда я откланялся, Джосси вышла со мной в холл, чтобы проводить. Ша-
гая по персидскому ковру, огромному и ветхому, я с интересом посмотрел на
большие потемневшие портреты, заполнявшие обширное стенное пространство.
- Разумеется, это Нэнтакеты, - сказала Джосси, проследив за направ-
лением моего взгляда. - Они достались нам вместе с домом.
- Чванливая компания, - заметил я.
- Вы знали, что на самом деле нам не принадлежит все это?
- Да, я действительно знал. - Я улыбнулся едва заметно, но она за-
метила. И сказала, словно защищаясь:
- Хорошо, но вы бы очень удивились, узнав, сколько типов пытались
ухаживать за мной, рассчитывая жениться на дочери тренера и прибрать все к
рукам, когда папа отойдет от дел.
- Потому вы сначала хотите установить правила игры?
- Ладно, азартный умник, я забыла, что подробности вам известны от
Тревора.
В общих чертах я знал, что Эксвудские конюшни принадлежали американ-
скому семейству Нэнтакетов, которых конный завод интересовал исключительно
как деловое прибыльное предприятие. Его купил и поднял на вершину успеха
один шумный магнат, нетипичный представитель расчетливой банковской элиты.
Старый Нейлор Нэнтакет привез в Англию свою энергию и предприимчивость,
всей душой полюбил английские скачки, построил роскошную современную конюш-
ню и наполнил ее великолепными скакунами. Он нанял тренером молодого Уиль-
яма Финча, и пожилой Уильям Финч продолжал заниматься тем же на службе у
наследников Нейлора. Разница состояла в том, что сейчас девять десятых ло-
шадей принадлежали другим владельцам, и молодые Нэнтакеты, слегка стыдивши-
еся дяди Нейлора, никогда не пересекали Атлантику, чтобы полюбоваться на
выступление собственных скакунов.
- Вашему отцу никогда не надоедает готовить лошадей отсутствующих
хозяев? - спросил я.
- Нет. Они не вмешиваются. Они не звонят ему посреди ночи. И не жа-
луются, когда проигрывают. Папа говорит, что работа тренера стала бы намно-
го легче, если бы все владельцы жили в Нью-Йорке.
Она задержалась на пороге помахать мне на прощание: самоуверенная и
насмешливая девушка с блестящими карими глазами, изящной шеей и аккуратным
носиком.
Я зарегистрировался в отеле "Глостер", где никогда раньше не останав-
ливался, и съел запоздавший и совершенно необходимый мне обед в ближайшем
ресторане. Не следовало соглашаться скакать на Блокноте, с сожалением думал
я. У меня едва хватало сил, чтобы резать бифштекс.
Отчетливое ощущение, будто я слепо бреду к краю обрыва, сковывало мои
ноги на протяжении всего пути до игорного клуба Вивиена Иверсона. Я не
знал, где меня подстерегает опасность - впереди, сзади, вокруг. Я только
догадывался, что она существует и, если я не предприму ничего, чтобы найти
ее источник, я могу шагнуть прямиком в пропасть.
Клуб "Виват" оказался таким же лощеным и наманикюренным, как и его
хозяин, и представлял собой анфиладу небольших смежных комнат, а не прос-
торные залы, как в казино. Здесь не было ни крупье в зеленых козырьках для
защиты глаз, ни ярких, театральных прожекторов над столами, ни дам, бряцав-
ших бриллиантами в полутьме. В комнатах горели по два-три скромных светиль-
ника, висела плотная завеса сигарного дыма и соблюдалась своего рода благо-
говейная тишина.
Вивиен, верный своему слову, предупредил, чтобы меня впустили в по-
рядке исключения и обращались как с гостем. Я медленно путешествовал из
комнаты в комнату с пузатым бокалом бренди в руке, высматривал его элеган-
тную фигуру и не находил ее.
В клубе собралось немало дельцов в пиджачных парах, увлеченно резав-
шихся в девятку. Среди них встречались и женщины, сосредоточенно водившие
глазами из стороны в сторону, провожая каждую выложенную карту. Меня никог-
да не тянуло в течение многих часов подряд испытывать судьбу, полагаясь на
карточный расклад, но каждому свое.
- Ро, дружище, - воскликнул у меня за спиной Вивиен, - пришел по-
играть?
- На доходы бухгалтера? - отозвался я, поворачиваясь к нему и улы-
баясь. - Каковы ставки?
- Все, что можешь позволить себе потерять.
- Жизнь, свободу и билет на Большой Национальный.
Его глаза улыбались далеко не так искренне, как губы.
- Некоторые теряют честь, состояния, репутацию и головы.
- Это лишает тебя покоя? - полюбопытствовал я.
Он небрежно указал на стол, за которым играли в девятку.
- Я предлагаю развлечение по потребностям. Вроде бинго.
Он положил мне руку на плечо, словно мы были старинными приятелями, и
повел в следующее помещение. Его манжеты украшали массивные золотые запон-
ки, борта синей бархатной куртки были обшиты шелковым шнуром. Красивая го-
лова с темными блестящими волосами, плоский живот, слабый запах свежего
талька. Ему было лет тридцать пять, и он ловко добивался успеха там, где
многие другие на его месте попадали в руки судебных исполнителей.
В соседней комнате стоял карточный стол с высокими бортиками, покры-
тый зеленым сукном, -но в карты на нем не играли.
За столом, в обитых кожей креслах с деревянными подлокотниками, кото-
рыми меблировали многие клубы, сидели трое мужчин. Все они отличались круп-
ным телосложением, были хорошо одеты и недружелюбны. Мы уже встречались в
прошлом, и я без труда узнал их. Коннат Павис. Глитберг. Онслоу.
-Нам известно, что ты разыскиваешь нас, - сказал Коннат Павис.