Мы пешком дошли до "Ла Ривьеры" в конце Хай-стрит и заказали мусаку. Ресторанчик был, как всегда, переполнен, и Хилари перегнулась через стол, чтобы ее никто не услышал, кроме меня. Ее простое волевое лицо выражало ин- терес и решительность: и тому и другому она нашла достойное применение, когда проводила свое расследование ради меня. Она осталась верна себе, сос- редоточившись на решении проблемы, и не заботилась о том, чтобы произвести впечатление как женщина. Директриса, подумал я, не любовница. - Его зовут, - сказала она, - Аластер Ярдли. Таких молодых людей, как он, целая армия. Они скитаются по Средиземному морю и приглядывают за яхтами, пока владельцы благополучно сидят по домам в Англии, Италии, Фран- ции и так далее. Молодые люди живут на берегу моря и нежатся на солнце. Они ведут весьма привольную жизнь. Их никто и ничто не связывает, и они берутся за любую работу, что с выгодой для себя используют судовладельцы. - Звучит заманчиво. - Праздный образ жизни, - дала она краткую характеристику. - Я бы не отказался бросить все прямо сейчас, - сказал я. - Ты сделан из более твердого материала. Из пластилина, вспомнил я. - Рассказывай дальше об Аластере Ярдли, - попросил я. - В течение двух дней я безуспешно наводила справки. Мое описание его внешности подошло бы, наверное, доброй половине населения. Я, конечно, видела корабль, но сомневалась, что узнала бы его вновь, поскольку я не специалист в этой области. В Пальме два причала, у обоих полным-полно яхт. Некоторые пришвартованы кормой вперед, как в Сьюдаделе, но еще дюжины стоят на якоре вдали от причалов. Я наняла лодочника, чтобы он прокатил меня по всей гавани на моторной лодке, но безрезультатно. Он наверняка решил, будто я не в себе. Я действительно была очень подавлена и готова признать пораже- ние, но тут он - лодочник, я имею в виду - сказал, что есть еще одна га- вань, поскромнее. Плыть туда меньше суток, и почему бы не поискать там. Итак, в среду я взяла такси до порта Андраитекис. Она прервала рассказ, чтобы попробовать мусаку: блюдо только что по- дали и пахло оно восхитительно. - Ешь, - велела она, энергично работая вилкой и указав на мою почти не тронутую тарелку. - Да, - сказал я. После памятного обеда с Джосси это была первая горячая пища, к кото- рой я прикоснулся, и мне полагалось бы с жадностью наброситься на нее. Од- нако сырная диета сыграла со мной скверную шутку: у меня пропал аппетит. Как выяснилось, я вообще не мог есть нормально. Накануне вечером, когда журналисты наконец ушли, я так и не сумел поужинать, как и позавтракать се- годня утром. - Расскажи об Андраитекисе, - попросил я. - Потерпи минутку, - сказала она. - Я не дам остыть этому отменно- му блюду. - Она ела с удовольствием и не одобрила мои безуспешные потуги последовать ее примеру. Мне пришлось дожидаться очередного выпуска новос- тей, пока она не проглотила последний кусочек и не положила вилку. - Это было превосходно, - оценила она. - Прекрасное угощение. - Андраитекис, - напомнил я. Она негромко рассмеялась. - Ну, хорошо. Андраитекис. Маленький порт по меркам Пальмы, но боль- ше Сьюдаделы. Скромные гавани и причалы являются частью старых районов на островах. Старинные здания... Там нет роскошных гостиниц, так как нет пля- жей. Большая глубина, скалистые рифы и все такое. Я узнала так много нового об островах. Этого бы не случилось, если бы я спокойно дожила свою неделю в Кала Санта-Галдане и вернулась домой в прошлую субботу. У них богатейшая и бурная история сражений, осад и вторжений. Ужасная, кровавая история. Сей- час можно относиться с иронией к тому, каким путем они превратились в рай для туристов, но шумная современная цивилизация все-таки лучше жестокого прошлого. - Драгоценная Хилари, - сказал я, - заканчивай лекцию и переходи к делу. - Это была самая большая яхта в Андраитекисе, - сказала она. - Я узнала ее почти сразу, а потом я увидела того самого молодого человека на пристани, неподалеку от того места, где я расплачивалась с таксистом. Он вышел из магазина и двинулся по набережной. Он нес тяжелую коробку с про- дуктами. Коробку он швырнул на краю пристани рядом с черной резиновой лод- кой, на которой подплывал к берегу в Кала Санта-Галдане. Потом он возвра- тился и направился вверх по улице, что ведет в сторону от причала. Я не преследовала его по пятам, а просто наблюдала. Буквально через несколько шагов он зашел в какой-то дом на той улице и вскоре вышел, опять со свер- тком в руках, упакованным в целлофан. Он пустился в обратный путь к шлюпке, погрузил в нее коробку и сверток, сел сам, запустил мотор и помчался к ях- те. Подошел официант забрать наши тарелки и предложить кофе и десерт. - Сыр, - выбрала Хилари. - Только кофе, - заказал я. - Пожалуйста, продолжай. - Итак... Я зашла в магазинчик, откуда он появился в первый раз, и спросила о нем, но там говорили только на испанском, а я испанского не знаю. Тогда я прошлась по улице до дверей, куда он на моих глазах заходил. И вот тут-то мне крупно повезло. Она прервала рассказ, чтобы отрезать себе сыра из предложенного на дощечке ассорти. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем мне снова захочется отведать этот деликатес. - В том доме оказалась прачечная, - сказала она. - Просторная и ослепительно белая. Она принадлежит английской супружеской паре, которая поначалу приехала на Майорку в отпуск и влюбилась в это место. Очень милая чета. Дружелюбные, счастливые, трудолюбивые и готовые охотно помочь. Они сказали, что знакомы с молодым человеком достаточно хорошо, так как он всегда приносит им белье в стирку, когда находится в Андраитекисе. Они все время принимают белье у моряков. Обычно они стирают и гладят мешок грязной одежды за полдня. Она съела бисквит и кусочек сыра. Я ждал. - Аластер Ярдли, - повторила она. - Хозяева прачечной уверяли, что он хороший моряк. Лучше большинства такого сорта. Он часто перегоняет яхты с одного места на другое по желанию владельца. Он умеет управлять большими парусниками и благодаря этому хорошо известен. Он приплывает в Андраитекис четыре-пять раз в году, но три года назад имел там квартиру, которую ис- пользовал как базу. Хозяева прачечной признались, что на самом деле знают о нем не очень много, кроме того, что отец его работал на судоверфи. Однажды Ярдли говорил им, что научился водить корабли и ходить одновременно и начи- нал наемным палубным матросом на ходовых испытаниях океанских гоночных яхт. Больше он почти ничего не рассказывает ни о себе, ни о том, на кого работа- ет в настоящее время, а хозяева прачечной не выясняли. Они не любопытные люди, просто общительные. - Ты замечательная женщина, - сказал я. - Гм. Я сделала несколько фотографий парусника и проявила их в круг- лосуточном ателье. Она открыла сумочку и вытащила желтый пакет, в котором, помимо отпус- кных снимков, находились три отчетливые цветные фотографии моей первой тюрьмы. В трех ракурсах, пойманных, когда парусник круто разворачивался во время прилива. - Можешь взять их, если хочешь, - сказала она. - Я бы расцеловал тебя. Ее лицо просияло от удовольствия. - Если ты покопаешься в пачке, то найдешь весьма плохую фотографию Аластера Ярдли. Мне не удалось как следует навести на резкость. Я немного торопилась - он шел навстречу со своим бельем, и мне не хотелось, чтобы он заподозрил, будто я фотографирую лично его. Понимаешь, мне пришлось сделать вид, что я снимаю общий вид порта, поэтому, боюсь, вышло не очень хорошо. Хилари щелкнула его по пояс и, как она и сказала, слегка не в фокусе. Но его наверняка узнал бы каждый, кто с ним встречался. Ярдли смотрел впе- ред, не в камеру, и нес под мышкой белый сверток. Даже на расплывчатой кар- тинке неуступчивое выражение придавало чертам лица силу и твердость; он производил впечатление человека напористого и решительного. Наверное, Ярдли мог бы мне понравиться, если бы мы встретились при других обстоятельствах. - Ты отнесешь карточки в полицию? - поинтересовалась Хилари. - Не знаю. - Я задумался. - Ты можешь одолжить мне негативы, чтобы напечатать побольше фотографий? - Выбери, какие тебе нужны, и возьми их, - сказала она. Я так и поступил, и мы еще посидели за чашечкой кофе. - Надеюсь, - промолвила она, - что ты один или два раза вспоминал о... том времени, которое мы провели вместе. - Да. Она взглянула на меня с улыбкой в глазах, спрятанных за стеклами оч- ков. - Ты сожалеешь об этом? - Нет, конечно. А ты? Она покачала головой. - Возможно, еще рано судить. Но мне кажется, это изменит всю мою жизнь. - Каким образом? - спросил я. - У меня такое ощущение, словно ты высвободил во мне огромный запас интеллектуальной энергии. Меня подавляло осознание невежества и даже непол- ноценности. И оно ушло. Я чувствую себя ракетой, заправленной горючим и го- товой к запуску. - Куда? - спросил я. - Выше поста директрисы? - Ничего определенного, что имело бы материальное выражение. Но моя школа сделается лучше, а кроме того, существуют такие вещи, как власть, влияние и признание в политических кругах. - Мисс Пинлок станет великой силой в стране. - Ну, это мы еще посмотрим, - сказала она. Я мысленно вернулся к тому времени, когда мне было восемнадцать лет и я впервые переспал с девуш- кой. Большим облегчением было узнать наконец, о чем же так много говорят все вокруг, но я не припоминал, чтобы почувствовал какой-то особенный при- лив энергии. Возможно, опыт пришел ко мне слишком легко и слишком рано. А, вернее, я никогда и не обладал могучим потенциалом Пинлок. Я оплатил счет, и мы вышли на улицу. Стояла прохладная апрельская по- года, как и всю последнюю неделю, и Хилари зябко поежилась в своем пальто. - В том и состоит беда теплых, уютных гнездышек... жизнь не щадит вас, когда вы их покидаете. - В аллегорическом смысле? - Разумеется. Мы двинулись обратно к конторе по Хай-стрит, вдоль вереницы магази- нов. У дверей люди сновали туда и сюда, словно пчелы у отверстия улья. При- вычная картина уличной жизни после трех последних недель казалась легкомыс- ленной и нереальной. Мы поравнялись с банком: так получилось, но ни я лично не хранил там свои деньги, ни наша фирма не пользовалась услугами этого банка, но он за- нимался делами многих наших клиентов. - Ты не могла бы подождать секунду? - спросил я. - На этой неделе мне пришла в голову парочка идей... просто хочу кое-что проверить. Хилари улыбнулась, с готовностью кивнула и без лишних слов осталась ждать, когда я отправился с кратким визитом в банк. - Как ты? - спросил я, снова присоединившись к ней. - Прекрасно, - ответила она. - Где тебя держали в том фургоне? - На складе. - Я сверился с часами. - Хочешь посмотреть? Я бы взглянул на него еще разок. - Хорошо. - Моя машина стоит за конторой. Мы пошли дальше, мимо маленького симпатичного магазина одежды. Я бес- цельно скользнул взглядом по витрине, сделал еще два шага и остановился. - Хилари... - Да? - Я хочу сделать тебе подарок. - Не будь смешным, - сказала она. Она громко возражала по пути в магазин и умолкла, лишь взглянув на то, что я предлагал ей носить: вещь, которую я заметил на витрине, длинное вызывающее алое манто. - Примерь, - попросил я. Качая головой, она сняла унылое твидовое пальто и позволила продавщи- це набросить себе на плечи яркое просторное одеяние. Она стояла неподвижно, пока девушка застегивала пуговицы и поправляла элегантный воротник. Посмот- рела на себя в зеркало. Гадкий утенок превратился в лебедя, подумал я. Простоватая женщина преобразилась. Она выглядела величественно и роскошно, тонкая красная шерсть ниспадала эффектными складками на ее высокой фигуре. - Ракеты, - сказал я, - приводят в движение пламя. - Ты не можешь купить мне это. - Почему нет? Я выписал девушке чек, и Хилари, наверное, впервые в жизни лишилась дара речи. - Не снимай его, - сказал я. - Тебе необыкновенно идет. Продавщица упаковала старое пальто в пакет, и мы продолжили наш путь в контору. Люди оборачивались вслед мисс Пинлок, раньше они этого никогда не делали. - Это требует мужества, - заметила она, поднимая подбородок. - Как все первые полеты. Она тотчас подумала о ночи в Кала Санта-Галдане: я увидел это по вы- ражению ее глаз. Она улыбнулась про себя и расправила плечи.
Снаружи склад казался маленьким и ветхим, краска отслаивалась, словно белая короста, под которой проступали неровные серые шрамы. Дощечка, при- винченная к стене, предлагала внаем 10.500 квадратных футов. Но надпись, поблекшая от времени, наводила на мысль, что желающие арендовать помещение не выстраивались в очередь. Здание стояло на отшибе, в конце боковой дороги, которая теперь нику- да не вела - после закрытия железнодорожной ветки и дальнейшей массовой реорганизации транспортной сети, строительства новых автомагистралей и до- рожных развязок. В большой двери на роликах имелась маленькая дверца, и обе открыты. Точнее, замки были, по-видимому, когда-то сорваны, и это произошло давно. Расщепленное дерево вокруг сломанных запоров успело посереть под воздей- ствием атмосферы. Я распахнул перед Хилари маленькую дверь, и мы вошли внутрь. Дверь с шумом захлопнулась за нами; темнота иногда ослепляет не хуже яркого света. Я отворил дверь и подпер ее камнем, но и тогда глубокие тени по углам не рассеялись. Понятно, почему хулиганы ограничились только взломом дверей. Толстенный слой пыли покрывал все, что находилось внутри; при малейшем при- косновении в воздух поднималось удушливое облако. Звуки мгновенно заглушались; создавалось впечатление, будто высокие, заплесневелые груды хлама помещали любые отголоски на расстоянии менее яр- да. Очутившись на маленьком пятачке посередине вклада, я прокричал: "Эгей!", и ощущение было таким, словно крик застрял у меня в горле. - Здесь холодно, - заметила Хилари. - Холоднее, чем снаружи. - Наверное, что-то случилось с вентиляционными шахтами, - сказал я. - Сквозняк затягивает в помещение пыль и снижает температуру. Наши голоса не получали никакого резонанса. Мы прошли немного вперед, к тому месту, где стоял белый фургон; рядом с ним огромной темной массой расстилался брезентовый чехол. Наши глаза постепенно привыкли к полумраку, и мы заглянули в машину. Полиция забрала канистру с водой и сумку с сыром, и фургон был пуст. Тесный кузов. Грязный и неуютный. - Ты провел в нем почти неделю! - недоверчиво воскликнула Хилари. - Пять ночей и четыре с половиной дня, - уточнил я. - Не будем преувеличивать. - Не будем, - сухо откликнулась она. : Мы простояли минуты две, разглядывая фургон, и безжизненность и холод этого помещения начали дей- ствовать на нас угнетающе. Я слегка вздрогнул и пошел прочь, к выходу, на свежий воздух. Хилари последовала за мной и отшвырнула носком камень, пос- луживший дверным упором. Облупившаяся дверь со стуком захлопнулась. - Ты хорошо спал прошлой ночью? - грустно спросила она. - Нет. - Кошмары? Я посмотрел на серое, пасмурное небо и с наслаждением вдохнул полной грудью. - Так... сны, - сказал я. Она сглотнула. - Почему тебе захотелось, вернуться сюда? - Узнать имя агента по продаже недвижимости, у которого числится в списках этот склад. Оно написано на доске на стене. Я мало что замечал вок- руг, когда полиция увезла меня вчера отсюда. Она издала короткий резкий смешок, разряжая накопившееся напряжение. - Весьма разумно! - Тот, кто спрятал здесь фургон, знал о существовании этого места, - пояснил я. - Я не знал, а я живу в Ньюбери уже шесть лет. - Оставь это дело полиции, - серьезно посоветовала она. - В конце концов, они же нашли тебя. Я покачал головой. - Кто-то позвонил в Скотленд-Ярд и сообщил, где я. - Оставь это им, - настойчиво повторила она. - Тебя все это больше не касается. - Не знаю. Как ни банально это прозвучит, но где-то поблизости дрей- фует большущий айсберг, и белый фургон - всего лишь его вершина. Мы сели в мой автомобиль, и я отвез Хилари на стоянку, где она оста- вила свою машину. Пинлок задержалась около нее, величественная в новом алом манго, и поискала в сумочке ручку и записную книжку. - Вот, - сказала она, набросав несколько строк, - мой адрес и но- мер телефона. Приходи в любое время. Возможно, тебе понадобится... - она помолчала мгновение, - безопасное убежище. - Могу я обратиться за советом? - спросил я. - За чем угодно. Я улыбнулся. - Нет, - сказала она. - Не за этим. Я хочу сохранить воспоминания, а не превращать это в привычку. - Сними очки, - попросил я. - Чтобы лучше видеть тебя? - Она усмехнулась, но выполнила мое по- желание и сняла их. - Почему ты не носишь контактные линзы? - спросил я. - Без очков у тебя изумительные глаза.
На обратном пути в контору я остановился купить продуктов, рассудив, что никогда не начну есть по-человечески, если не запасусь любимыми лаком- ствами. Еще я отдал в срочную печать негативы Хилари, так что часы показы- вали почти пять, когда я переступил порог конторы. Дебби и Питер уже совершили традиционный пятничный побег. Каждую пят- ницу наши помощники придумывали убедительные предлоги, чтобы уйти пораньше; зубные врачи и бухгалтерские курсы являлись типичными из них. За несколько лет оба достигли непревзойденных высот изобретательности, что было бы весь- ма кстати, если бы они применяли ее на работе. По опыту я знал: если заста- вить обоих задержаться до пяти, после четверти пятого от них все равно не добьешься никакого толка. Бесс, заразившись от них той же болезнью, уже накрыла чехлом пишущую машинку и старательно накладывала новый слой косме- тики поверх старого. Бесс, восемнадцатилетняя обладательница соблазнитель- ных округлостей, считала работу досадной помехой своим сексуальным упражне- ниям. Она одарила меня ослепительной улыбкой, провела языком по губам, пла- меневшим свежей помадой, и вызывающей походкой заспешила навстречу развле- чениям, которые составляли смысл ее жизни по выходным. В кабинете Кинга раздавались голоса: громкий баритон Тревора, пода- вавшего короткие реплики, и тихий говорок клиента, изъяснявшегося весьма пространно. Я прибрал у себя на столе и, захватив досье Глитберга, Онслоу и Пави- са, пошел к машине. Когда я пересекал приемную, дверь в кабинет моего пар- тнера неожиданно распахнулась, открыв взору Тревора и его клиента: они теп- ло пожимали руки. Посетителем оказался стряпчий Денби Крест, упитанный коротышка с жес- ткими усами и постоянно перекошенным от раздражения ртом. Даже тогда, когда он улыбался вам в лицо, он производил впечатление человека, раздосадованно- го общим положением вещей. Многие из его собственных клиентов принимали его недовольную гримасу за выражение сочувствия к их бедам, что было ошибкой. - Я в долгу не останусь, Тревор, - говорил он. - Я бесконечно бла- годарен. Внезапно Тревор заметил, что я стою в приемной, и тупо уставился на меня. - Я думал, вы уже ушли, Ро, - сказал он. - Вернулся взять кое-какие документы, - ответил я, взглянув на пап- ки у себя в руках. - Добрый день, Денби. - Добрый день, Рональд. Он коротко кивнул мне и торопливо выскочил из конторы: весьма поспеш- ный уход, даже по его меркам. Я полюбовался его стремительно исчезавшей спиной и обратился к Тревору: - Вы подписали его аудиторский акт? Он сказал, что подождет вашего возвращения. - Да, подписал, - сказал Тревор. Он тоже не горел желанием тратить время на досужие разговоры; потеряв ко мне интерес, он обратил его на свой стол. - Что я делал неправильно? - спросил я. - У меня все время получа- лась недостача в его кассе в пятьдесят тысяч фунтов. - Не туда поставили десятичную запятую, - коротко прокомментировал он. - Покажите мне, - сказал я. - Не сейчас, Ро. Пора идти домой. Я положил папки на стол Бесс и вошел в кабинет Тревора. Эта комната была больше моей и выглядела намного опрятнее без рядов картонных коробок вдоль стены. Здесь помещались три кресла для посетителей, на стенах висело несколько гравюр Стаббса, на столе стояла ваза с букетом нарциссов. - Тревор... Он сосредоточенно складывал в стопку бумаги, в которых я признал до- кументы Денби Креста, и не поднял головы. Я стоял посреди кабинета и ждал. В конце концов ему пришлось сдаться и заметить мое ' присутствие. Его лицо выражало вежливое внимание, спокойствие и невозмутимость, и если минуту на- зад его омрачала тень тревоги, то теперь она бесследно исчезла. - Тревор, - сказал я, - пожалуйста, покажите мне, где именно я ошибся. - Бросьте, Ро, - мягко сказал он. - Он отличный парень. - Если вы подписали акт при том, что у него действительно имеется недостача в пятьдесят тысяч фунтов, тогда меня это тоже касается. - Вы смертельно устали, Ро, и выглядите больным. Сейчас не время для деловых разговоров. - Он обошел вокруг стола и заботливо взял меня под ру- ку. - Дорогой мой мальчик, вы знаете, как меня потрясла и расстроила исто- рия, которая случилась с вами недавно. Я искренне хочу, чтобы вы перестали волноваться по пустякам и полностью поправились. Для него это была длинная речь, и неожиданная. Почувствовав, что я растерялся, он добавил: - Документы Денби в полном порядке. Если угодно, в понедельник мы посмотрим его бумаги вместе. Я отступил отчасти потому, что попросту не желал смириться с мыслью, что моя догадка верна и Тревор подписал аудиторский акт, отлично понимая, что цифры подделаны. На своем абаке из сыра я пересчитывал их много раз, и ответ неизменно получался один и тот же, каким бы методом я ни пользовался. Тревор по-отечески проводил меня до двери кабинета и наблюдал за мной, пока я брал кипу папок со стола Бесс. - Что это? - полюбопытствовал он. - Вы действительно не должны ра- ботать в выходные. - Это не работа. Архивные досье. Я подумал, что хорошо бы освежить в памяти кое-какие факты. Он подошел и просмотрел надписи на бирках, по очереди перекладывая досье. - Но почему именно эти, Бога ради? - изумился он и нахмурился, нат- кнувшись на дело Конната Пависа. - Не знаю... - Я вздохнул. - Просто в голову пришло, что они, воз- можно, как-то связаны с моим похищением. Он посмотрел на меня с сочувствием. - Ро, дорогой, почему бы вам не предоставить полиции заниматься рас- следованием? - А я им и не мешаю. - Я набрал полные руки папок и улыбнулся.- Впрочем, не думаю, что мое дело числится у них в ряду самых неотложных. Ме- ня не обокрали, не требовали выкупа, не держали заложником. Само по себе незаконное лишение свободы, вероятно, стоит в их табели о рангах ниже, чем парковка на двойной желтой линии. - Но, - промолвил он с сомнением, - вы что же, считаете, полицей- ские никогда не выяснят, кто вас похитил и почему? - Полагаю, результат зависит от того, где они будут искать. - Я пе- редернул плечами и зашагал к двери, но остановился на полпути и обернулся. Он застыл около стола Бесс, явно встревоженный. - Тревор, - сказал я, - мне безразлично, сумеет полиция разгадать загадку или нет. Меня не сжигает безумная жажда мщения. Я сыт по горло шу- михой вокруг судебного процесса, где я выступал главным свидетелем обвине- ния. И меня тем более не прельщает перспектива стать объектом всеобщего внимания в качестве жертвы. Но для собственного душевного спокойствия я бы хотел знать. Если я докопаюсь до сути, мне совершенно необязательно исполь- зовать добытую информацию. Полиции придется. В этом вся разница. Кто знает, возможно, было бы лучше, если бы именно я, а не полиция, довел расследова- ние до конца. Он покачал головой, взволнованный и полный сомнений. - До понедельника, - сказал я.
Главная страница 
